Начало интервью – здесь.

Рассказывает – Юрий Ефимович Чирков.

ОБЫКНОВЕННЫЕ НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ЛЮДИ

Скоро двадцать лет, как ведётся наша экспедиционная работа по казачьей терской традиции. Всю территорию расселения терских и гребенских казаков мы, конечно, пока не покрыли, ещё очень много белых пятен. И чем больше мы ездим на Кавказ, тем больше открывается непаханых полей. Хотя источников, где можно что-то собрать, становится всё меньше.

Санкт-Петербургской школе фольклористики изначально было гораздо сложнее. Мы в своё время ездили по разрушенной войной Псковской области и «катали одни нули». Традиции были уничтожены, приходилось вытягивать из человека по крупиночке всё, что касалось некогда бытовавшей здесь традиции. Чрезвычайно неблагодарная, черная работа. Но она даёт результат по сей день!

Наши экспедиции проходят ежегодно. Дагестан, Северная Осетия, Чечня, Краснодарский и Ставропольский края, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия… В этих регионах живут терские и гребенские казаки, которые и являются предметом нашего изучения. Что это за люди? Самые обыкновенные люди, которые, в отличие от современных казачьих общин, не бьют себя в грудь, не требуют автономии и не мыслят себя отдельно от России. Представители некоторых современных казачьих сообществ считают себя «отдельным народом». Бабушки и дедушки так не считают. Это люди абсолютного спокойствия с огромным чувством внутреннего достоинства, воспитания и такта, которому нам, современным людям, нужно учиться и учиться.

Уж как только жизнь их не крутила, в какие только неудобные положения не ставила, как им руки не выкручивала! Но при этом они сохранили удивительную доброту к людям. Казаки в глубинке готовы снять с себя последнюю рубашку и поделиться с тобой, готовы «преломить» с тобой хлеб, положить тебя на собственную постель и самим улечься на пол. Вспоминаю казачку Веру Ивановну из Темнолесской. Маленькая хатёночка, сама чуть жива, но нас, экспедиционных гостей и напоила, и накормила, и угостила, ещё и песен дала. Да ещё и пожалела: «Жалконькие вы мои!» Не мы их жалеем за то, что они живут в таких тяжелых условиях, без удобств, без прелестей городской жизни, к которой мы привыкли, зачастую в условиях горячих точек, – они нас жалеют!

Своими учителями «Братина» называет станицу Старопавловскую. Именно оттуда к нам попали магнитофонные бабины со старыми записями. Там уже записано и продолжает записываться несметное количество песен. Мы встречались с казачками из Старопавловской много раз – сами к ним ездили, вызывали в Москву, в Питер, в Минеральные воды. Записали их сольный диск, постоянно осваиваем в «Братине» их репертуар. Такая крепкая дружба продолжается уже долгие годы и мы ею очень гордимся и дорожим.

«НЕ КУЛЬТУРЬСЯ!»

Анатолий Михайлович Мехнецов учил нас, своих студентов: «Делай, как я! А я буду учиться у вас. Даже если я чего не знаю, как руководитель, я узнаю вместе с вами». У меня по жизни складывается тоже самое. Работая и с «Братиной», и с «Чапурой», я тоже не стесняюсь учиться вместе с ними. Это происходит практически на каждой репетиции – освоение традиции, новые приёмы, новое осмысление и понимание услышанного.

И в экспедициях постоянно учишься. Мы не замечаем, что находимся в плену стереотипов и заблуждений, которые связаны, в первую очередь, с ложными ценностями. А у людей, которые живут в станицах и деревнях, система ценностей совершенно другая. Там на первый план выходят отношения между людьми, отношение к своим близким, внутри общины. Всё построено на взаимной доброте, взаимном доверии.

Разумеется, в музыкальном материале тоже бесконечно открываешь для себя потрясающие вещи. Возьмём, например, хутор Кубанский. Мы были свидетелями освоения архаических форм и жанров. Казачки решили разучить былину, которую когда-то пели их родители, а потом из их репертуара эта былина ушла. Позвали одну очень старенькую бабушку, которая былину помнила. Я был свидетелем, как проходило разучивание. Старушка командовала: «Тонька, тяни, тяни верх!» Тонька пробует, у неё не выходит, она в сердцах машет рукой: «Да не получается у меня ничего!» И вдруг эта бабушка насупонилась, отвечает: «А ты не культурься, и всё получится».

Эта фраза настолько философская, настолько ёмкая! Она в эти слова вложила всю природу, весь смысл отношений в этно-культурном пространстве. Нельзя подходить к освоению народной традиции с мерками культпросветовских, сценических, эстрадных установок. Это два разных мира, абсолютно взаимоисключающих друг друга.

Почему фольклор не уживается на сцене? Потому что законы жанра не позволяют действовать по тем правилам и законам, которые нам диктует сцена. Нельзя на сцене поворачиваться спиной к зрителю. Но мы же понимаем прекрасно, что фольклор на сцене – это явление достаточно условное. Фольклор для сцены вообще не предназначен по своей природе, по своей сути. Давайте мы попросим изобразить Масленичный обряд на сцене Кремлевского дворца, и получим лубочную оперету. Вроде и площадь большая, но всё равно того духа, который заложен по природе в этом обряде, не будет!

НЕСЦЕНИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

Процесс всё большего противопоставления больших городов и глубинки идёт давно. И традиционной народной культуры это тоже, конечно, касается. С одной стороны, замечательно, что в больших мегаполисах, таких, как Москва, Петербург, Екатеринбург ширится фольклорное движение, молодёжь постепенно поворачивается к традиции. Кулачные бои, фестивали на открытом воздухе – это те формы, которые сегодня никак не противоречат естественному ходу жизни современной молодежи. Наоборот, они достаточно удобны и адаптированы для того, чтобы сохранить человеческую душу, лицо, семейные отношения, внутриродовые, внутриобщинные отношения. Это то, что нам передали предки. Другой вопрос – сможем ли мы этим воспользоваться, поскольку не знаем и не понимаем структуру обрядности, структуру всего этнокультурного комплекса, связанного с народным календарём или с семейными обрядовыми традициями – свадьбой и так далее, и тому подобное. Всё это в первую очередь связано с огромной пропастью невежества в отношении собственной национальной культуры, своих корней. А ведь абсолютно не важно, чем человек занимается в жизни – бухгалтер он, предприниматель, торговец или рабочий. Человеку, уважающему себя и свою родовую историю, необходимо обладать знаниями о своей культуре. Хотя бы на уровне быта, на уровне собственной семьи. Это очень важно.

Яркий пример в этом отношении – Болгария. В своё время там была катастрофическая ситуация, связанная с отуречиванием. Когда страна освободилась с помощью России от турецкого ига, встал вопрос о сохранении культуры и языка. Болгары на законодательном уровне ввели у себя, начиная с ясельных групп, предметы по освоению народного пения и народных инструментов, хореографических форм. Конечно, там тоже не всё идеально. Существует и проблема осценичивания фольклорных основ – болгарская «клюква» расцветает таким же пышным цветом как и российская. Но у нас-то это происходит в гипертрофированном виде!

Мы с «Братиной» два года назад попали в институт им.Шнитке в Москве. Александр Александрович Козырев, родовой казак из станицы Червлёная пригласил нас на небольшую творческую встречу для студентов и преподавателей института. И каково же было удивление студентов и преподавателей, что «Братина», оказывается, не стоит по утрам у хореографического станка. «Как же вы можете выходить на сцену? Вы не стоите у станка!» Люди совершенно дезориентированы в том, что культура – это не только формат и рамки сценического искусства. Это вообще не сценическое искусство! У меня такое впечатление, что мы разговаривали абсолютно на разных языках!

У нас существует масса программ на основе последней Женевской конвенции по сохранению нематериального культурного наследия. Но у нас до сих пор нет единого понимания, а что же относится к этому нематериальному культурному и духовному наследию. Некоторые чиновники в Минкульте упорно пытаются перетянуть его трактовку в сторону клубной системы, художественной самодеятельности, каких-то околонародных форм «а-ля рус» и так далее. Сейчас появилась надежда – в Министерство культуры пришли новые люди, которые стремятся повернуться лицом к традиционной культуре. Но пока у нас вся система традиционной культуры является сферой деятельности общественных организаций, которая практически никак не поддерживается государством в лице клубной системы Минкульта. Типичный пример – наш Фонд казачьей культуры. Мы же тоже некоммерческая организация.

«ВЫСТУПАТЕЛЬСТВО» НЕ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Идея создания Фонда возникла потому, что в другой форме то, чем мы занимаемся, существовать просто не могло. Мы пытались договориться с клубными системами, с системой дворцов культуры, но у них критерии работы завязаны на показуху, на демонстрацию того, чего нет на самом деле.

Скажем, каков сегодня критерий оплаты руководителя кружка? Количество конкурсов, в которых ты обязан участвовать вне зависимости от того, сколько ты работаешь с коллективом. Набирают в кружок маленьких деток – 4-6 лет. И эти детки по заданным нормам должны уже через два месяца заниматься «выступательством». Я категорически против таких форм. Дети должны жить в системе игры, в системе освоения традиции через игру.

Как-то мы с Анатолием Михайловичем записывали в Псковской области бабушек, которые рассказывали, как они девочками 5-6 лет воспроизводили похоронный обряд. На лягушках. Ну да, это у них была такая игра. Но они воспроизводили ту среду, в которой жили. Где-то в зарослях, в лопухах, пока взрослые убирали сено, выкопали могилку, оплакивали лягушку, причитали по ней… И коллективные причеты были такие, что когда девочки завыли в кустах, взрослые, услышав этот вой, бросили грабли и вилы и побежали в деревню. Нашли девочек. А девочки очень удивились: «Мы же хороним лягушку так, как вы хороните и отпеваете взрослых!» Они не выступали. Они воспроизводили обряд через игру.

Детские формы фольклора универсально подходят для того, чтобы ребёнок имел представление о мироздании, которое называется традиционной культурой. Дальше они будут воспроизводить свадебный обряд, масленичный обряд… И всё разложено по системным полочкам этой культуры. Главное – здесь отсутствует элемент показухи. Я бы запретил детям до тринадцати-четырнадцати лет вообще выходить на сцену. Потому что ребёнок ещё не имеет иммунитета к сцене и очень частот путает театральные формы с правдой жизни.

Известный педагог XIX века Борис Николаевич Покровский писал в своих работах о том, что нельзя детям с малого возраста заниматься театральной деятельностью или «выступательством». Потому что ребёнок ещё не понимает, где разделительная черта между игрой и жизнью.

ТРИЕДИНЫЙ ПРОЕКТ: ЭКСПЕДИЦИИ – ФОНД – ФЕСТИВАЛЬ

Проблема создания Фонда казачьей культуры была и остаётся актуальной для нас. В области сохранения казачьей культуры это может быть единственный на сегодня центр в России, который целенаправленно занимается научно-исследовательской деятельностью и ставит себе целью сохранение и фиксацию традиционных форм культуры, выявление этих очагов на местах ее бытования. При Российской национальной библиотеке мы создали так называемый «Единый сохранный фонд аудиозаписей российского музыкального фольклора». Музыкальный фонд, в первую очередь. На наш взгляд, библиотека – это та субстанция, которая готова обеспечить широкий и грамотный доступ к этим материалам широкого круга населения. Скажем, центр Мехнецова этого сделать не может в силу физических причин. У них не приспособлены ни помещение, ни работа этого научного центра. Она сориентирована на другое – систематизацию, обработку, исследование, создание научной базы архивных материалов. А библиотека, как раз, может обеспечить доступность и сохранность. Только прежде нужно их систематизировать, опубликовать, издать, тогда в дальнейшем будет меньше проблем с авторским правом и возможностью использовать архивные материалы.

Идея организовать фестиваль «Слава казачья…» родилась десять лет назад. Она была увязана с созданием Фонда казачьей культуры. Это был триединый проект. Первое –фольклорная экспедиция, выявление этнографических коллективов, носителей традиции. Кроме того, выявление молодёжных коллективов, которые являются преемниками этой традиции. Второе – по итогам экспедиции приглашение исполнителей из глубинки в Санкт-Петербург, на фестиваль, где они добровольно сдают часть своих материалов в единый сохранный фонд Российской национальной библиотеки. И третье – сам фестиваль, как форма популяризации традиционной национальной, а в данном случае – казачьей культуры.

Первые шесть-семь фестивалей «Слава казачья…» абсолютно оправдывали эти цели. Был ажиотажный интерес к народным коллективам, к концертам и мастер-классам, где сливались воедино и носители традиции и её продолжатели, где этнографические коллективы – бабушки и дедушки – абсолютно бескорыстно делились своим искусством пения, пляски со всеми желающими. Это до сих пор востребовано.

Но вот осенью 2014 года прошел десятый юбилейный фестиваль, и мы поняли, что пришла пора менять форму проведения «Славы казачьей». Форма, предложенная десять лет назад, себя изжила. Сегодня нужны приёмы, способные привлечь внимание молодежи. Надо идти в аудиторию. Молодёжь перестала ходить в залы, даже в самые торжественные, в самые статусные. И денежный вопрос – билеты – тоже играют свою роль, далеко не в положительную сторону. Нужно идти в университеты, в школы.

В 90-х годах в Отрадном я пригласил в школу, в которой преподавал, своих фольклорных друзей – и москвичей, и питерцев. Пятнадцать фольклорных коллективов одновременно пошли в пятнадцать классных аудиторий. Каждый проводил урок по той культуре, которую они представляли. И заканчивалось это большой переменой, на которой вся школа на всех трёх этажах плясала кадрили, пела песни, играла. Сейчас нужно опять вернуться к этой форме. Иначе мы окончательно потеряем молодёжную аудиторию, которая, увы, уже воспитана на других ценностях и ориентирах.

Участие в Санкт-Петербургском фестивале «Слава казачья…», безусловно, очень важно и для самих народных исполнителей. Скажем, на десятый наш фестиваль приехали казаки и казачки из этнографического коллектива станицы Солдатская, который даже в местном ДК не собирается. Дедушки и бабушки поют где-то у себя на посиделках, днях рождения, праздниках. Поют для себя, как пели их предки. И когда они попали на этот фестиваль и увидели огромное уважение, пиетет, внимание, которое было у молодежи, пришедшей на их мастер-классы, на концерты, они были поражены! «Мы думали, что это давным-давно уже никому не нужно». Они были в восторге от того внимания, которое им оказали! Я не встречал пожилых людей, у которых бы так светились глаза.

Казаки возвратились к себе, показали станичникам материалы и привлекли местную молодёжь: «Посмотрите, как в Петербурге нас встретили, как оценили то, что мы делаем! А вы?..» И что же? Если раньше в Солдатской молодёжь только плясала лезгинки, то сейчас они ходят к старикам и уже пытаются петь казачьи старинушки.

Не могу сказать, что это становится массовым явлением, но «курочка по зернышку». Появляется какая-то надежда.

Мы будем стараться менять формат фестиваля. Но что-то останется неизменным: обязательно каждому фестивалю предшествует экспедиция, непременно на каждый фестиваль привозится хоть одно экспедиционное открытие и постоянно пополняются библиотечные казачьи аудиофонды.

ДВА КРЫЛА – «БРАТИНА» И «ЧАПУРА»

Женскому казачьему ансамблю «Чапура» уже 6 лет. Идея «Чапуры» возникла в процессе экспедиционной деятельности, когда я понял, какой огромный объём бытового и обрядового материала мы записываем. Ведь культура свадебного и любого другого обряда казачьего или не казачьего – это, в основном, женская традиция. Да, казачья культура притягивает к себе мужское гендерное начало, потому что это воинская традиция. Но воинская традиция – это верхний пласт, она всё равно произросла из обрядовой. И в этом плане бытовая культура связана с женским началом.

Женской казачьей лирикой терских и гребенских казаков до сих пор не занимался никто. Особенно в молодежной среде, которая успешно осваивает другие традиции. Зачастую очень хорошие люди занимаются важным делом – освоением казачьей традиции, но женщины в таких группах, коллективах поют мужские песни. Почему? Ведь женщина по жизни старается подчеркнуть своё женское начало. И только прибавляет гармонии природе.

оспроизведение мужской традиции в женском начале – это искажение по этнографической правде. Да, бабушки в станицах до сих пор поют мужскую культуру, но они её поют оттого, что мужиков-то повыбило многочисленными войнами и репрессиями И на сегодня бабушки являются хранителями, в том числе, и мужской культуры. А ведь у терцев и гребенских казаков огромное количество прекрасных женских форм, которые мужчины априори воспроизвести не могут.

Когда я это понял, поставил себе задачу: создать женский молодёжный казачий коллектив, который бы был вторым крылом ансамбля «Братина». Одно крыло – женское, другое – мужское. Таким образом достигался естественный природный баланс двух начал.

Первый состав «Чапуры» собрался из моих знакомых, которые когда-то у меня занимались. Но я очень быстро понял, что материал, который я предлагаю девочкам, очень многогранен, сложен, и любительским началом, которое больше сегодня движет «Братиной», здесь не обойтись. Тогда я взял девчонок, которым когда-то помогал поступить в колледж Римского-Корсакова при консерватории. Ксения Наумова, Ксения Быстрова – с этих двух участниц всё и началось. Ещё Галя Щупак, которая уже к этому времени закончила консерваторию.

Дальше центробежные силы крутились вокруг студенток консерватории и постепенно состав пополнялся. Принципы освоения традиции «Чапурой» и «Братиной» абсолютно разные. Если «Братина» – это непрофессиональный состав, который больше осваивает традицию исходя из любви к песне, жизненных убеждений, желания научиться интонировать, петь, то в «Чапуре» всё иначе. Сюда приходят грамотные в музыкальном плане девушки. Но – только в музыкальном плане! Поют девочки правильно, правильно воспроизводят ноты, но они молоды, им не хватает жизненного опыта для воспроизведения женской традиции.

Участие в экспедициях – непременное условие пребывания в «Чапуре». Только в экспедиции можно непосредственно, из уст в уста перенять природу возникновения тембра, голоса, местного диалекта. И эта идея, мне кажется, удалась, принесла свои результаты.

Я считаю, в освоении и возрождении терской и особенно гребенской женской традиции «Чапуре», пожалуй, ни в России, ни где-то за рубежом равных нет. Да, собственно, и «Братине» в освоении мужской терской традиции – тоже. Практически исчезнувший субэтнос гребенских казаков, оставшийся только на плёнках шестидесятых годов пласт культуры. И сегодня в живом виде он звучит только от «Чапуры» и только от «Братины». На месте не осталось никого, кто бы мог сказать с полной ответственностью что да, мы являемся потомками этой традиции и мы это воспроизводим. Мы должны констатировать этот печальный факт.

Поэтому сегодня назрела необходимость активной государственной поддержки таких коллективов, как «Братина» и «Чапура». Они сегодня являются, по большому счету, объектом того самого нематериального культурного наследия, которое государство призывает сохранять. Я не против кубанского хора под упр. Захарченко или ансамбля «Ставрополье», на которые государство сегодня тратит огромные средства. У этих сценических, далеких от природы традиционного фольклора коллективов есть свой зритель – и за рубежом, и в России. Это искусство существует, и пусть существует дальше. Важно, чтобы их финансовая поддержка была не в ущерб поддержке формам традиционной культуры в результате подмены понятий.

Я убеждаю чиновников от культуры – поддержите такие известные в России фольклорные коллективы как «Казачий кругъ»! Поддержите «Народный праздник»! Они сегодня являются убедительными этнографически достоверными носителями традиции. Им не надо сумасшедших государственных вливаний. Пусть будет скромно, но внятно. Признайте факт, что эти коллективы – действительно та часть культурного национального наследия нашего общества, которая нуждается в адресной государственной поддержке. А то деньги зачастую выделяются абы кому, «чохом». Разве можно, скажем, назвать поддержкой традиционной культуры выделение денег на парчовые, отороченные мехом «фольклорные» костюмы, которые пошили себе бабушки в Тарумовке в рамках «Федеральной Целевой Программы Культура»? Безумные костюмы, которые стоят безумных денег. Это насмешка над традиционной культурой! Или поддержка конвейера по выпуску руководителей народных хоров. Колледжи культуры штампуют на отделениях музыкологии и даже этномузыкологии горе-специалистов, которые никому сегодня на селе не нужны.

И эти специалисты со своими «специфическими» знаниями приходят в клуб, берут местный этнографический коллектив, и начинают с ним «работать» по тем законам жанра, которые они освоили в рамках своих учебных программ. А что это значит? Они уничтожают этнографическую суть и природу фольклорно-этнографического ансамбля. То есть, с одной стороны, государство пытается сохранить нематериальную народную культуру, а другой рукой выделяет деньги на подготовку специалистов, которые ее уничтожают. И я согласен сегодня с коллегами из Государственного республиканского центра русского фольклора: если мы в ближайшее время на законодательном уровне не разведём эти понятия и не поставим все точки над «и», – что же мы сегодня можем назвать формами традиционной культуры, а что – формами художественной самодеятельности, – эта вакханалия будет продолжаться.

ПРОВЕРКА – ОНА ВСЕМ ПРОВЕРКА

Летом минувшего года несколько участников «Братины» ездили в восточную Украину, под Луганск. Каким-то божественным образом совпало так, что одна из московских казачьих общин – община донских казаков Луганщины – собрала деньги на билеты, на проживание и питание в Луганске, и обратилась к нам. Для нас эта поездка, разумеется, была абсолютно некоммерческая. Я бросил клич, не особенно надеясь на отклик – у нас много ребят с маленькими детьми, дяде Жене восемьдесят три года, у всех свои дела и обстоятельства. Но каждый встал и сказал: «Я еду!»

Конечно, семьям не сказали, куда мы отправляемся. Для семей мы ехали в Ростов-на-Дону на очередной конкурс. Наши семьи узнали цель нашей отлучки только после возвращения. Но я считаю, что это правильно – не надо никого травмировать.

Эта поездка оказалась для нашего коллектива знаковой. Как говорил в известном фильме герой Евгения Леонова: «Проверка – она всем проверка». И я счастлив, что наши ребята из «Братины» показали себя как патриоты, как настоящие мужчины. В разных ситуациях были, но все вели себя очень достойно. Считаю, что это благодаря природе той уникальной культуры, которую мы почти 20 лет – а «Братине» в 2015 году исполняется 20 лет – осваиваем. Именно она нас сформировала как личностей, как мужчин, как исполнителей, как людей верующих. И эта поездка только закрепила мои догадки и многим порадовала.

Мы были на Украине неделю. Побывали в Краснодоне, в Первомайске, который недавно сильно бомбили, в Стаханове – родине стахановского движения, в городах Кировске, Алчевске. Везде встречались с людьми, пели прямо на площадях. Были в самом Луганске. Были на передовых позициях, в окопах близ станицы Луганской на берегу речки Северский Донец. Молодые ребята в обнимку с автоматами сидели, слушали казачьи песни вековой давности, и кто грустил, кто радовался, а кто плакал. Эти песни проникли в их души, оказались близки этим современным ребятам. Пятнадцатилетняя девчока, которая держала, не отпуская, снайперскую винтовку. Она сидела и плакала. То есть эти песни могут сегодня достучаться до молодых сердец. Это для меня явилось открытием. Традиция настолько выдержана, как хороший коньяк, что доходит до сердец и становится актуальной в самый важный момент жизни.

Не все наши знакомые и даже друзья разделили радость нашей поездки. Было много странных писем, дескать, зря вы туда поехали. «Вы поддерживаете террористов и братоубийственную войну». Мы не поддерживаем братоубийственную войну! Но мы поддерживаем людей, русский и украинский мир – а мы встречались в подразделениях и с русскими, и с украинцами, причем украинцами из западных областей, и с чеченцами, и с башкирами, и с грузинами, и даже с бразилианцем, который приехал воевать за справедливость. Там оголённое чувство справедливости. Либо несправедливости в отношении этих людей, которые не хотят жить так, как хочет их правительство. И их, оказывается, за это нужно убивать. Мы поддерживаем мир, но справедливый мир.

ЭТИМ И ЖИВУ…

Поддержка семьи, конечно, очень и очень важна. Без такой поддержки, как уже многие десятилетия оказывает мне моя дорогая супруга Марина, были бы невозможны ни «Братина», ни «Чапура», ни экспедиции, ни работа Фонда. Спасибо ей за это тысячу раз!

Работаем мы в абсолютной нищете. Мы не получаем зарплату, даже минимальную. Сегодня сама форма некоммерческой организации сильно пугает государственные структуры. Это связано с некоммерческими организациями, которые имеют иностранное финансирование, но мы тоже «попали под раздачу».

Нас поддерживает круг людей, которые понимают, чем и для чего мы занимаемся. Они верят не нашим словам, обещаниям и посулам – они видят наши дела. Кто-то едет со мной за свой счет в экспедицию, кто-то помогает деньгами, кто-то машиной. Один из таких людей – мой замечательный друг и кум Валентин Харпалев. Бескорыстный человек чистой души, великолепный фотограф, человек, абсолютно преданный нашему делу. С ним мы выезжаем в экспедиции уже восемь лет. И таких людей очень много.

Год назад случилась беда – я попал с инфарктом в больницу, пережил тяжелую операцию. 8 месяцев был практически выключен из жизни. Без денег, без средств к существованию… Не знаю, кто бросил клич в Интернете. Но когда я очнулся после реанимации, первые слова, которые я услышал от супруги: «Юра, ты не представляешь, сколько людей откликнулись и прислали деньги на лечение!» Мы сидели вдвоем с ней и плакали. Мы всегда думали: «Мы этим занимаемся, но кому это ещё нужно?» Теперь понимаем: нужно!

Если бы таких организаций, как наш Фонд казачьей культуры, было в России много, я бы, может быть, так сильно и не переживал. Но я прекрасно понимаю: если я в этом году не поеду в экспедицию, то не поедет никто! И старики унесут с собой бесценные знания, мудрость, культуру в мир иной. Это пропадёт безвозвратно. Наша задача сейчас – успеть. Тут уже не до торга, где взять деньги и так далее. Я знаю, что я обращусь к людям, и обязательно, даже в дни сумасшедшего финансового кризиса, но всё равно помогут, всё равно поддержат. Кризис – пройдет! А культуру сохраним для потомков!

Этим я и живу.

Февраль 2015

Записала Наталья Харпалева – http://natalyushko.livejournal.com/990014.html